В 2012-13 годах большинство элиты считали, что Россия утратила статус
мировой державы и должна сосредоточиться на решении внутренних проблем. Но
элиты готовы воевать за «жизненное пространство» страны. Антиамериканизм в её
среде заканчивается перед китайской угрозой. Это данные исследования
Циммермана-Понарина.
Летом 2013 года профессор ВШЭ Эдуард Понарин на заседании Валдайского клуба
представил доклад «Российская элита – 2020», в котором рассмотрел
идеологические установки представителей властей – характерные как для того
периода, так и трансформацию их взглядов в будущем. Тут стоит напомнить, что
«Валдайский клуб» – это экспертная структура при администрации президента, и не
случайно Владимир Путин не только не пропускает ежегодные собрания этого клуба,
но и произносит на них важные речи, определяющие повестку внешней и внутренней
политики России.
Понарин в том числе опирался на исследования профессора Мичиганского
университета Уильяма Циммермана, который проводит уже шестую волну опроса
российских элит (опросы проводились в 1993, 1995, 1999, 2004, 2008 и 2012
годах; всего за период с 1993 по 2012 годы было опрошено более 1400 человек –
это сотрудники администрации президента, руководители министерств, депутаты,
крупные бизнесмены и т.д.). И эти исследования показали, что властная верхушка
хорошо понимает роль России, как страны, уже не способной бросить вызов Западу.
Но при этом настроенной на то, чтобы удержать то «жизненное пространство»,
которое пока есть у России, в том числе при помощи военной силы. Совсем не
высок и уровень антиамериканизма у властной верхушки – она понимает, что США
это единственный союзник, который поможет России противостоять экспансии Китая.
Экстраполируя эти данные на сегодняшний день (а исследование
Понарина-Циммермана пришлось на пик стабильности во внешней и внутренней
политике России – на лето 2013 года), можно с высокой долей вероятности
прогнозировать, что напряжение в отношениях России и Запада, вызванное
событиями на Украине, не продержится долго, и сменится стратегическим
сотрудничеством.
Краткие выдержки из работы Понарина-Циммермана.
«На графике (ниже) представлены данные, отражающие определение сферы
национального интереса России респондентами опроса Циммермана. Здесь
наблюдается очевидный тренд: с течением времени всё меньше респондентов
считают, что сфера национальных интересов России шире её государственных
границ. Более того, динамика изменений ускоряется с течением времени: самое
резкое снижение численности сторонников «широкого» определения сферы
национальных интересов пришлось на период между 2008 и 2012 годами (интересно,
что в этот же период среди элиты произошёл значительный спад числа
респондентов, считающих, что США представляет значительную угрозу для России).
Этот тренд отражается также и в когортных различиях: младшие поколения в
2012 году склонны более узко определять сферу национальных интересов страны.
Соответственно, можно предположить, что постепенно геополитические амбиции,
унаследованные от советского прошлого, сменяются более трезвой оценкой
существующего положения сил на международной арене.
Вместе с тем, обращает на себя внимание тот факт, что среди родившихся в
1960-х и в 1970-х годах наблюдается наиболее радикальная трансформация
установок. Так, в 1999 году среди поколения 1961–1970 годов 89% считали, что
национальные интересы России выходят за рамки нынешних государственных границ,
а в 2012 году таких респондентов в соответствующей группе было уже менее 40%.
Такая же картина имеет место и в самой младшей когорте: количество сторонников
«широкой» концепции национального интереса в ней сократилось с 87% в 2004 году
(что намного превышает аналогичный показатель данного года для остальных
возрастных групп) до всего лишь 41,5% в 2012 году (меньше было только в когорте
1961–1970 годов рождения). За исключением этого несколько неожиданного
изменения, тенденция в оценке сферы национального интереса РФ сомнений не
вызывает: всё больше людей считают, что Россия фактически утратила статус
мировой державы и должна сосредоточиться скорее на решении внутренних проблем.
Другой важный вопрос заключается в том, насколько широко определяется круг
национальных интересов России теми, кто считает, что сфера активной
внешнеполитической деятельности страны должна выходить за границы государства.
Как показали опросы, в середине 2000-х годов половина респондентов считала,
что сфера национальных интересов России включает территорию СНГ, однако к 2012
году количество таких ответов резко упало, до 15%. Значительный рост числа
сторонников концепции, которая предполагает, что сфера российских интересов распространяется
почти на весь мир, был отмечен в 2008 году (с 10% в 2004 году до 26%), не
сохранился, и в 2012 году доля таких респондентов всего на 1% превышает
показатель 2004 года. К 2012 году количество представителей элит,
поддерживающих три различные концепции широкого определения национального
интереса, практически сравнялось.
В рамках анализа внешнеполитических установок представителей элит
представляется интересным рассмотреть, как менялись их взгляды на важность роли
различных акторов в формировании российского внешнеполитического курса. В целом,
за четыре года ощутимо выросло число людей, которые поддерживают легитимное
использование военной силы на территории бывших советских республик. Также
резко возросла доля респондентов, которые выступают за приемлемость
использования военной силы, из группы с наиболее широким видением сферы
российских интересов.
Что касается поколенческих различий, то оказывается, что наиболее
«воинственной» является группа, включающая людей, родившихся между 1951 и 1960
годами включительно (это как раз возрастная категория, куда входит сам Путин и
его ближний круг – БТ). Почти половина респондентов, принадлежащих к этой
когорте, в опросе 2012 года оценили роль военной мощи в международных
отношениях как решающую.
Когорта 1961–1970 годов также демонстрирует относительно высокий уровень
приверженности силовым методам (около 35%), тогда как лишь 21% самых младших
респондентов в последней волне ответили соответствующим образом.
То, каких взглядов представители элит придерживаются относительно
определения сферы национальных интересов страны, может во многом предопределить
их отношение к допустимости использования военной силы за рубежом как с целью
оказания помощи, так и ради защиты собственных интересов. Все рассматриваемые
группы элит более склонны к военной поддержке стран СНГ, чем любых других
государств. Однако лица, считающие, что сфера национальных интересов России
ограничивается государственными границами, в меньшей степени, чем остальные,
считают возможность применения военной силы приемлемой в том случае, если та
или иная страна обратилась с просьбой об оказании военной поддержки.
Мы видим, что в отношении двух ключевых измерений внешнеполитической
деятельности в среде российской элиты наблюдаются два несовпадающих тренда. Это
заставляет предположить, что в глазах представителей высших кругов российского
общества цели и средства проведения внешней политики воспринимаются
относительно независимо друг от друга. Иное объяснение этого факта можно
сконструировать в рамках концепции Романа Шпорлюка – вполне возможно, что
сейчас среди российской элиты происходит переход от имперского сознания к
доминированию националистической идеологии и сопряжённой с ней повышенной
агрессивностью.
Если же говорить об отношении российской элиты к Америке, то если над двумя
этими странами нависнет «общая угроза», элиты двух стран могут обнаружить
общность своих интересов. Для этого должны возникнуть какие-то общие интересы
или общая угроза. Профессор Мичиганского университета Уильям Циммерман назвал
всё своими именами, прямо сказав, что подобная «общая угроза» – это Китай.
Циммерман заявил, что к 2035 году Китай станет достаточной угрозой для того,
чтобы Россия и США объединили свои силы для борьбы с КНР, что должно «крайне
напугать» Китай».
Комментариев нет:
Отправить комментарий