В России удивительней всего

В России удивительней всего

привычка от партера до галерки

штаны снимать задолго до того,

как жопа назначается для порки.

 



Игрь Губерман

Попытка государственного переворота в США

Далеко не все военные поддерживают Дональда Трампа. Некоторые секретные службы обладают настолько высокими привилегиями, что способны совершить государственный переворот.

16 ноября во второй половине дня (по московскому времени) Сотрудники Службы Внешней Разведки (СВР) России сообщили в Минобороны РФ, что с одной из баз ВМФ США взлетел «самолет судного дня», который в случае чрезвычайной ситуации может взять на себя управление американскими подводными лодками с ядерным оружием на борту.

Самолет кружил над аэропортом Денвера на высоте 10 км и не отвечал на запросы диспетчеров, что вызвало подозрение.

Согласно Договору о сокращении стратегических вооружений подписанный между Россией и США в феврале 2011 года страны должны сообщать друг другу о статусе миссии подобной техники.

Директор СВР Сергей Нарышкин оперативно связался с американским коллегой адмиралом ВМС США Майкл Роджерсом, который на данный момент возглавляет Агентство Национальной Безопасности (АНБ). Детали их разговора не известны, но после него «самолет судного дня» вернулся на базу ВВС Трэвис.

Так как самолет взлетел с базы ВМФ, то эта история с самолетом тесно связана с событиями, произошедшими 11 сентября 2001 года. В то время Управление Военно-морской Разведки (ONI) было замешано в качестве «контрольного партнера» во время крушения башен близнецов.

Чтобы остановить другие теракты, запланированные на тот день, в командный центр ONI, располагавшийся в Пентагоне, была выпущена крылатая ракета.

Позже на допросе подозреваемые подтвердили, что по их первоначальному плану намечалось угнать десять пассажирских самолетов. Так что жертв могло оказаться намного больше.

Чтобы скрыть факт предательства собственных спецслужб 11 сентября 2001 года была засекречена последняя глава отчета по расследовании этой трагедии.

Теперь понятно что имел ввиду директор ЦРУ Джон Бреннан, когда говорил, что ее рассекречивание является вопросом национальной безопасности. Перед выборами последняя глава была переписана и рассекречена.

По сути, адмирал Роджерс смог остановить государственный переворот. ONI могло перехватить управление подводными лодками с ядерным оружием с помощью «самолета судного дня» и шантажировать Трампа. Например, попросить его уйти в отставку, уступив место президента Хиллари Клинтон.

Уже много раз писали, что глубоко под землей под аэропортом Денвера находится военная база способная выдержать ядерный удар и вести командование войсками США. На случай, если база будет разрушена или захвачена, предусмотрена возможность передачи управления ядерным и прочим оружием одному из «самолетов судного дня». Именно это и пытались сделать заговорщики, кружив над Денвером.

После геройского поступка глава АНБ поспешил в Нью-Йорк, чтобы встретиться с будущим президентом и предупредить его об опасности.

Показателем правдивости этой истории стало поведение американских СМИ, которые начали травлю адмирала Роджерса.

Они хотят возложить на него ответственность за утечку кибероружия АНБ и взлом почты демократической партии. Руководители разведки призывают Обаму отправить адмирала Роджерса в отставку.

А ведь несколькими днями ранее те же самые СМИ прославляли Роджерса и поддерживали идею о том, что Россия могла вмешаться во внутренние дела страны и повлиять на исход выборов.

Посмотрим, как на это отреагирует Трамп. Ранее он рассматривал Роджерса на роль руководителя разведки. Полагаю, адмирал доказал свою преданность будущему президенту.

http://rusmk.ru/sobytiya/world/item/17491-popytka-gosudarstvennogo-perevorota-v-ssha.html

Общество разного выбора Как налоги могут изменить Россию

Российское гражданское общество скромно отметило 15-летие своей попытки установить контакт с властью. В ноябре 2001-го на первом Гражданском форуме выступал Владимир Путин. В ноябре 2016-го самыми высокопоставленными чиновниками, посетившими очередной съезд «общественников», были министр по вопросам Открытого правительства Михаил Абызов и глава президентского Совета по правам человека Михаил Федотов. Но, как это ни парадоксально, именно сегодня государству не обойтись без делегирования гражданам части своих важнейших полномочий.

Александр Волошин, который 15 лет назад руководил президентской администрацией, отрицает предположения, что с помощью Гражданского форума Кремль хотел сделать «третий сектор» более управляемым. И заодно — использовать его в качестве противовеса нарождающейся и крепнущей «партии силовиков».

«Президент понимал, гражданское общество — важная штука», — парирует Волошин. А сам Владимир Путин тогда, в 2001-м, утверждал: без партнерских отношений между властью и гражданским обществом «не может быть сильного государства и процветающего общества». Сходный подход демонстрировали и многие путинские сподвижники — тогдашние поволжский полпред Сергей Кириенко и вице-премьер Валентина Матвиенко через два года участвовали в работе Гражданского форума, проходившего в Нижнем Новгороде.

Но и олигархи, чьи СМИ в 2001-м упрекали Кремль в пиаре за счет гражданских активистов, вскоре тоже пересмотрели свое отношение к новому начинанию. На «излете» нижегородского форума его посетил Михаил Ходорковский. И как раз по дороге оттуда он был задержан силовиками.

По сути, дело ЮКОСа стало не только «точкой невозврата» для российского олигархата. Серьезно просчитались те, кто намеревался построить устойчивый механизм согласования интересов и сглаживания конфликтов между властью, бизнесом и обществом.

Искупление «приватизационных грехов» и проблема ответственности крупного капитала за обнищание населения де-факто свелись к добровольно-принудительному отказу олигархов от попыток влиять на политическую жизнь в стране. То есть легальное взаимодействие бизнеса и общества свелось, в лучшем случае, к благотворительности.

Но ни один филантроп не в состоянии конкурировать с государством и его бюджетом. Тем более что, окончательно равноудалив олигархию, оно получило право «первой ночи» в вопросах перераспределения национального дохода и освоения сырьевой ренты, в то время стремительно растущей. Неудивительно, что на следующий год после ареста Ходорковского появился Стабфонд. А еще через год, в 2005-м, — Общественная палата (ОП).

Политолог Глеб Павловский уверяет — инициаторы создания ОП представляли ее себе совсем иначе и ни в коем случае не хотели снабдить власть еще одним инструментом манипулирования. Но Общественная палата не могла получиться иной. По мнению декана экономического факультета МГУ Александра Аузана, неформальный социальный контракт нулевых предполагал обмен лояльности на благосостояние.

Для тех, кто богаче, принятие правил игры оборачивалось новыми местами в «золотой сотне». Для тех, кто несколько беднее, — ипотекой, новыми «кредитными» авто, стабильной зарплатой или пенсией.

За полтора десятилетия расходы бюджета увеличились в 16 раз. Но в итоге, как отмечает руководитель Рабочей группы по преобразующему инвестированию Сергей Чернышев, «мы оказались страной бюджетников». Причем форма собственности компании-работодателя не играет особой роли — вся российская экономика зависит от государства. Оно же де-факто управляет инициативой, любой — и предпринимательской, и гражданской.

Правда, такая модель исправно работает лишь на стадии устойчивого экономического роста, когда у успешности есть четкий денежный эквивалент. Как только экономика начинает буксовать, а у государства возникают финансовые проблемы, даже у вполне благополучных граждан возникает повод для рефлексии. Социальный контракт, построенный на сугубо материальном интересе, оказывается под угрозой.

«Сытые стали недовольными, потому что, став сытыми, они захотели инвестировать в свое государство, они захотели инвестировать в свою демократию, они захотели быть причастными к управлению страной, к ее будущему. И вот здесь наше государство забуксовало, потому что государство по природе своей — оно косное, оно консервативное, оно не успевает за развитием людей, люди стали недовольными. Они пошли на Болотную», — так президентский пресс-секретарь Дмитрий Песков объяснял протесты 2011-2012 годов.

Но на фоне спада, порожденного мировым финансовым кризисом 2008 года, подобное происходило не только в России. При этом «арабские революции», случившиеся еще до Болотной, обозначили ту грань, которую даже очень сильно возмущенный российский обыватель не готов был перейти. А украинский Евромайдан, произошедший двумя годами позже, или, точнее, его последствия в виде крымских и донбасских событий создали для многих недавних отечественных «бунтарей» совершенно новую основу для объединения с властью.

С 2014-го вступил в силу социальный контракт, обусловленный «готовностью к самоограничению в обмен на принадлежность к великой военной державе», если оперировать терминологией Аузана. А руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-Центра» Алексей Левинсон отмечает, что «Крымнаш» — «самая твердая идея, которая держится в нашем обществе». И при этом социолог предупреждает о вероятности развития событий «по донбасскому сценарию», если государство начнет слабеть.

Гражданская активность уже не ограничивается волонтерством, правозащитной деятельностью или критикой власти исключительно с либеральных позиций. Историк Александр Даниэль упоминает в связи с этим «Народно-освободительное движение» (НОД), «Суть времени» и «Ночные волки». А глава СПЧ Михаил Федотов признает, что НОД даже никак не оформлено юридически. Иными словами, законы о НКО и иноагентах позволяют государству влиять на деятельность, пусть и оппозиционных, но сравнительно умеренных организаций, в то время как радикалы очень легко могут выйти из-под контроля.

В свою очередь, возглавляющий Комитет гражданских инициатив Алексей Кудрин говорит о «походах на Москву», которые в прошлом году предпринимали дальнобойщики, а в этом — кубанские фермеры. Они не выдвигали политических требований. Но готовность граждан (причем вовсе не изнеженных «креаклов») прибегать к «уличной политике», чтобы отстаивать свои финансовые интересы, еще больше сужает власти поле для маневра.

Запрос значительной части общества на геополитическое величие соседствует с запросом на достойную жизнь для тех, кто хорошо работает. И одновременное удовлетворение этих запросов весьма затруднительно при нынешней бюджетной конъюнктуре.

Наглядный пример — замороженные пенсионные накопления направляются не на индексацию текущих пенсий или финансирование разовых социальных выплат, а на погашение долгов оборонщиков. Безусловно, надо делать поправку на неэффективное госуправление и даже коррупцию. Но мздоимство — это в равной степени и причина, и следствие финансового дефицита. И чем он острее — тем выше административная рента.

Получается, что увеличение доходов бюджета становится уже не макроэкономической, а политической задачей. Но, кроме как за счет населения, повышая налоги, решить ее сегодня нельзя. И вне зависимости от того, как будут использованы эти деньги, непременно найдется немалое число граждан, уверенных, что их обкрадывают в пользу злейших идеологических оппонентов, национальных врагов. Поляризация, обеспечившая «геополитический» социальный контракт, делает практически невозможным снижение его стоимости для государства. Наоборот, она, эта стоимость, рискует стать запредельной.

«Десять лет назад ограничения для НКО вводили, чтобы избежать революций и потрясений, и это дало обратный результат. Эту политику надо менять — не из любви к гражданскому обществу, а из соображений политической безопасности страны», — призывает Александр Аузан. Выход он видит в том, чтобы задать цель — инвестиции в будущее, и предложить гражданам голосование налоговым рублем в обмен на участие в принятии решений. Это может стать основой нового социального контракта.

Например, кто-то предпочтет, чтобы казна с его помощью финансировала ОПК или религиозные программы, а кто-то сочтет более важным увеличение количества бюджетных мест в вузах.

По словам Аузана, фискальный плюрализм практикуется в ряде европейских стран: «В Испании и Италии человек решает, отдать свой социальный налог церкви или правительству; в Германии есть так называемый церковный налог, который администрируется государством и идет в пользу конфессий — человек своим евро голосует за то, какую конфессию поддержать. В Исландии человек выбирает, отдать налог церкви или университетам, на фундаментальную науку».

Иными словами, речь идет о готовности государства отказаться от монополии при перераспределении национального дохода. Ведь фактически введение селективных налогов приведет к восстановлению той самой трехсторонней конструкции «власть-бизнес-общество», которая была демонтирована чуть более 10 лет назад.

Впрочем, сегодня, наряду с геополитическими, возникают не менее серьезные технологические вызовы. На смену «войне ресурсов» приходит «война мозгов». А чтобы победить в ней или хотя бы сохранить суверенитет, тотальная мобилизация и централизация уже не просто избыточны. Но даже вредны.

https://lenta.ru/columns/2016/11/24/tax_choice/?utm_source=lentatw&utm_medium=social&utm_campaign=kak-nalogi-mogut-izmenit-rossiyu-https

Арест Улюкаева: заговор глупых? Сменщик Медведева - вероятный преемник Путина в новую эру

Арест Улюкаева не случайно вызвал шок у либерального клана: это признак чрезвычайности ситуации. Прошлый раз такое случилось в 1953 году с Берией — если, конечно, его не убили прямо дома, фальсифицировав последующие процедуры.

Задержание действующего министра объективно дискредитирует государство — это не губернатор. Поэтому даже очевидных преступников в правительстве сначала, как в силовых структурах, увольняют и лишь потом отправляют под суд.

О неблаговидных делах Улюкаева не могли не знать: раз осужденный блогер Навальный нашел в открытых источниках данные о его богатствах за рубежом, они, как минимум, были у Росфинмониторинга и спецслужб.

Для острастки чинуш, да еще с учетом гуманизма высшего руководства, достаточно было увольнения, и до вымогательства у «Роснефти» просто не дошло бы. Да и сам факт вымогательства — не причина для нарушения железных правил госаппарата: взятка — беда, но не угроза самой системе госуправления, а та реагировала именно на угрозу.

Некоторые другие одновременные события тоже не вписываются в привычные правила системы госуправления.

Взять обыски в «Роснано» по поводу очередного провального проекта. Завод должен был быть построен в 2012 году, а спохватились в 2016-м! Но про «Роснано» все знают всё — зачем расследование? Зачем позор? В этом логика системы, увы, отличается от логики гражданина. Уволить Чубайса можно звонком, а карать его за фокусы с «Роснано» по нормам системы не за что. Значит, расследование — не для увольнения, а лишь для обоснования наказания. За что? — вопрос открыт.

Наконец, запрет въезда Макфолу. В Москве он быстро стал посмешищем дипломатического корпуса. Посла сверхдержавы из-за хамского поведения и непрофессионализма, насколько помню, перестали даже не приглашать, а пускать в правительственные здания, даже высадили как-то из машины с официальной делегацией! Но это было давно, а сейчас кому нужен «сбитый летчик»?

Он пишет, въезд запретили за близость к Обаме, но в реальности он был близок к Хиллари, а про Обаму — это лишь грезы.

И все это происходит на фоне действий социально-экономического блока государства, которые уже давно производят впечатление не череды ошибок, а методичного доведения страны до Майдана.

Посмотрите: правительство саботирует «майские указы» президента, пользуясь тем, что Запад «размывает» его внимание, постоянно отвлекая от социально-экономической сферы кризисами — от шума вокруг Олимпиады до Сирии.

Исполнение бюджета создает уверенность: реальный приоритет правительства — вывод денег из России в госбумаги США и еврозоны, лишь бы не допустить развития страны! Неиспользуемые остатки бюджета — 7,8 трлн руб., на которые можно построить целый новый мир, а нам говорят, что нет денег на индексацию пенсий, желающие жить по-человечески учителя должны идти в бизнес, а каждая семья уже имеет автомобиль.

В регионах искусственно организован жесточайший бюджетный кризис. Его эхо — налоговый террор — уничтожает бизнес. Подорвано образование, разрушается здравоохранение — а правительство извергает поток все новых инициатив, раздражающих и без того отчаявшихся людей, лишенных будущего. Чего стоит «налог на тунеядцев», то есть людей, лишенных правительством Медведева возможности легальной работы (а то и работы вообще)!

Прошлогоднее сокращение торговли на 10% с учетом занижения инфляции и роста благосостояния богатых означает, что 90% граждан в целом сократили потребление на четверть. А реальные доходы большинства падают с лета 2013 года и по сей день!

Нас лишили реальных пенсионных гарантий: пенсии начисляются в баллах, рублевое наполнение которых зависит от будущего состояния бюджета. Людей грабят произвольными поборами вроде «взносов на капремонт» (ставки которых в схожих Москве и Санкт-Петербурге отличаются в 7,5 раза) и налога на недвижимость, стоимость которой определена, похоже, произвольно (и за 4 года налог вырастет еще в 5 раз!).

Либеральные правительство и Банк России блокируют как развитие страны, так и возможности улучшения благосостояния людей, не скрывая своих людоедских намерений: прямо признаются, что «таргетирование инфляции» требует еще большего обнищания россиян! А процентная ставка по кредитам выше рентабельности большинства отраслей, что запрещает их кредитование.

Гарантии по вкладам в банках, судя по потоку жалоб, перестают работать. Часто людям выплачивают ничтожную часть их вкладов — мол, банк перед закрытием уничтожил документы, а ваши экземпляры договоров нам не указ! А поскольку Агентство страхования вкладов может финансироваться Банком России, дело не в нехватке денег.

Примеры разрушительности умных либералов во власти можно приводить бесконечно — и она, похоже, как и нарушение госаппаратом своих неписаных норм, имеет внятный внешнеполитический контекст.

Известно, что, когда победа Хиллари казалась предрешенной, она потребовала от своего окружения за несколько месяцев избавиться от президента Путина.

Как должно было реагировать на это ответственное руководство России, не желающее ни Третьей мировой, ни даже конфликта с превосходящими силами США? Думаю, ускользанием: переформатированием власти так, чтобы Хиллари почувствовала удовлетворение и отвлеклась от России.

Способ переформатирования — досрочные выборы, причем весной 2017 года, о которых говорил весьма осведомленный профессор МГИМО Соловей. Президент Путин сохранил бы влияние, как в 2008–2012 годах, став премьером или председателем Госсовета, а президентом стал бы понятный ему эффективный человек, уважаемый страной.

Поставившие на Клинтон глобальные финансовые спекулянты не могли смириться с этим, потому что под устранением Путина они понимали уничтожение России — для расширения зоны хаоса, загоняющей капиталы всего мира в «тихую гавань» США, и захвата наших ресурсов даром, по-украински, вместо покупки продукции за деньги.

В этой ситуации привластные либералы, служащие этим спекулянтам по убеждениям и в силу нахождения своих активов на Западе, должны были форсировать разрушение экономики, чтобы к весне 2017 года довести народ до Майдана, до состояния, когда не жалко уже ни себя, ни детей.

Такой форсаж требовал перехода от личных действий в общем идейном поле к осмысленному планированию и прямой координации, то есть от стихийного саботажа к заговору. Острая реакция государства позволяет предположить: этот переход произошел.

Доведение страны до Майдана требует сознательного участия минимум одного (а может, и больше) зампреда Банка России (где тоже начались «следственные действия»), министра экономического развития и профильного вице-премьера — вероятно, Дворковича, так как Шувалов, похоже, занят не формированием макроэкономических условий, а проработкой конкретных, пусть и крупных, вопросов. Это технический минимум участников, хотя круг может быть шире.

Скажем, наличные Захарченко, если действительно были в упаковках ФРС, а не российских банков, — контрабанда напрямую из США, возможно, для финансирования Майдана.

Если гипотеза верна, Кудрина в известность не ставили: при всем ужасе проповедуемой им политики он лично предан президенту Путину.

А вот участие Чубайса вероятно: он один среди либералов (кроме Волошина) может стратегически мыслить, управлять и рисковать. А некоторые журналисты знают: психологически «развалить» «железного дровосека» можно лишь вопросом, почему он не стал президентом.

Если гипотеза верна, то после инаугурации Трампа и «притирки» к его команде (а если Россия суверенна, то и раньше, до Русской ночи, длящейся от Дня чекиста до Старого Нового года) мы увидим обновленное правительство, во главе которого станет будущий — в расчете на весну 2018 года — преемник президента Путина.

Из людей, обсуждавшихся в этом качестве в 2014 году, сегодня аппаратный вес и уважение народа сохранила лишь спикер Совета Федерации В.И.Матвиенко. Мне она кажется идеальным вариантом, хотя есть, конечно, и другие кандидатуры, о которых посторонний наблюдатель, не имеющий отношения к реальному госуправлению, не может и подозревать.

http://delyagin.ru/articles/98766-arest-ulyukaeva-zagovor-glupykh-smenshchik-medvedeva-veroyatnyj-preemnik-putina-v-novuyu-yeru.html