Самая главная угроза для нынешней России.

 Александр Халдей,

Определение проблемы. 

Я уже предвижу у читателей целую серию ассоциативных реакций: угрозы стали клише и журналистским штампом. О них так часто говорят, что даже самые малообразованные граждане с лёта назовут вам десяток таких тем:

1. Пятая колонна,

2. Экономический кризис,

3. Демографический кризис,

4. Миграционная угроза,

5. Социальное расслоение,

6. Падение качества образования, 

7. Национальные отношения,

8. Противостояние с Западом,

9. НАТО на границах,

10. Терроризм,

11. Ценностный кризис общества

и ещё масса тем и пунктов, давно приевшихся и крутящихся у всех на слуху. Их годами обсуждают на всех блогах, ток-шоу, в известных газетах и даже в телефонных разговорах родственников. 

Но я хочу обратить внимание читателей на совсем другую опасность. Ту, которую пока не привыкли видеть и обозначать как опасность. Мы даже пока не видим её как явление. А она не только есть - она год от года становится всё больше и отчётливее. 

То, что я назову, может показаться парадоксом. Но при ближайшем рассмотрении парадоксальность исчезнет. Больше того - все мы видим этот процесс день ото дня. И его можно назвать самой главной угрозой современной России.

Этот процесс называется МАРГИНАЛИЗАЦИЯ ЭЛИТЫ. Выглядит как оксюморон. Как живой труп или горячий снег. Элита не может быть маргиналом. И тем не менее российская элита, начав 30 лет назад своё становление как новый авангард общества, прошла пик своей зрелости в 2010 году и после 2012 года всё стремительнее превращается в маргинальную секту, узурпировавшую властные полномочия в социуме. Полностью завершить процесс своей маргинализации эта элита должна как раз в канун 2024 года.  

Под термином "элита" - спешу уточнить ради предотвращения разночтений - я понимаю административную элиту (в просторечии "начальство") и элиту творческую, духовную, "интеллигенцию", ту, что создаёт смыслы и обслуживает "начальство", объясняя обществу, почему ему нужно принять власть данного правящего класса. В стороне остаётся всякая прочая элита - военная, спортивная, научная, предпринимательская, инженерная, сельскохозяйственная, промышленная, торговая  - словом, всякая другая. В нашем понимании в данной статье термин "элита" - это не те, кто лучший, а те, кто властвует и влияет. Влиять возможно или через закон, или через авторитет мнения. Другого способа влиять нет. Или принуждать, или побуждать. Палка по спине или морковка перед носом. Даже бизнес влияет на власть и общество не напрямую, а опосредованно - или через подкуп чиновников (закон), или через подкуп интеллигентов (лидеров мнений). Криминальные способы влияния через угрозы силового воздействия в обход закона или морали мы не рассматриваем - они тоже нейтрализуются либо законом, либо авторитетом лидеров общественного мнения.  

Высшие уровни интеллектуальной и административной элиты в любом обществе составляют верхушку правящего класса. Это имеющие "власть должности" и имеющие  "власть нравственной позиции", власть мнения. 

И вот именно эта верхушка в России стремительно маргинализируется последние 5 - 7 лет. Уберите Путина, Шойгу и Лаврова - и обществу не останется кого уважать в элите. От презрения через равнодушие до ненависти - такие чувства без Путина уже сейчас вызывает наш правящий класс с его интеллектуальной обслугой. Элита буквально держится на Путине. И это очень опасная тенденция, которая сразу после выборов 2018 года на фоне продолжающегося системного кризиса немедленно даст о себе знать. Как? Через рост и проявление недовольства и раздражение масс - ведь Путина уже выбрали в последний раз и уже нет надобности сохранять его имидж любой ценой перед лицом внешней угрозы. Ему очень быстро перестанут петь дифирамбы и возносить хвалы, и всё больше начнут предъявлять претензии, персонифицируя ответственность. Пример Сталина с его тёмной историей смерти и последовавшей критикой культа личности у нас перед глазами. А ведь Сталин ассоциировался не с Крымским мостом, а с Победой, атомной бомбой и прорывом в космос. 

Путину будет ещё труднее. Его достижения намного меньше сталинских. Коррупция не устранена и остается системообразующим фактором консолидации элиты вокруг фигуры Вождя. Эффект Сирии в массовом сознании через 4 года уже потускнеет и отойдёт в прошлое. Ввод в эксплуатацию Крымского моста быстро исчерпает потенциал энтузиазма. Олимпиада из пиара уже превратилась в символ позора. ЧМ по футболу так же не станет нашим триумфом - это тоже уже ясно. Налоги и тарифы тем временем продолжат расти, а доходы уменьшаться. Нет никаких предпосылок изменения этих тенденций - сырьевая модель экономики с зависимым статусом рубля от доллара не позволяют запустить механизм роста. Менять же систему эта элита не даст, создав порочный замкнутый круг нерешаемых в рамках данной системы проблем. Отложенное решение не отложит причины застоя в экономике. В элитах нарастающая пассивность и растерянность всё больше станет катализатором политического кризиса. Отворачиваться от вероятности такого риска - верх безумия и близорукости, допустимой для обывателя, но недопустимой для профессионалов. Кстати, профессионалы - во вражеских спецслужбах прежде всего - именно это и предвидят и именно к этому и готовятся. 

Трансформация элиты - в трансинформации Путина. 

Стареющий Путин - ставленник уходящей элиты, которому сегодня нет никакой реальной альтернативы. Все годы своей власти он менял людей лишь по крайней необходимости и никогда не трогал саму систему. Через 3 - 4 года, когда ему будет под 70, он станет ещё более консервативен и ещё менее склонен к изменениям. Его задача на новый срок - не ломать систему, а сохранить её и подготовить к передаче власти в руки преемника. Которого ещё надо найти и вырастить, ибо нынешняя элита безнадёжна, это понимает даже она, и тем более понимает Путин. Задача преемственности курса и элиты требует сохранения большей части действующей элиты и замены её меньшей части - иначе имплантация не состоится. Адекватное же реагирование на изменившиеся внешние условия требует обратной пропорции в смене элит: две трети подлежит немедленной замене, а сама система подлежит серьёзной оптимизации. Если уклоняться от этого, то впадение элиты в маргинальность неизбежна. Масса на неадекватность элиты и Верховной власти реагирует угрозой выхода из повиновения. Утрата авторитета происходит мгновенно - и никакие чудеса в прошлом не спасают Вождя от катастрофы. От крика "Осанна!" до "Распни его!", как мы знаем из истории, достаточно буквально трёх дней. Верховный правитель, утрачивающий авторитет вожака, быстро превращается в изгоя. Из авангарда элиты он рискует превратиться в символ её арьергарда. Путин уже сейчас несколько дистанцируется от ручного управления, предоставляя порой системе самой решать свои задачи - это видно по самостоятельной политике ЦБ и разборкам между Сечиным и Улюкаевым. Дистанцирование продолжится - усталость от власти свойственна любому долго правящему правителю. Если Путин переживёт время своей актуальности, элита рухнет как институт. Она с удовольствием превратит Путина в козла отпущения. С уходящим Путиным общество может очень быстро перестать церемониться, особенно в условиях дальнейшего падения уровня жизни и застоя в элитах. А другого авторитетного арбитра, кроме Путина, у элиты нет. И без авторитетного судьи судьба элиты, противостоящей обществу, весьма печальна. 

Обмен знаками между элитой и обществом - тихая гражданская война. 

Посмотрите на такие маркёры, как нарастающее упрямство элиты, отстаивающей через ритуальные действия свои либеральные символы, и упрямство социума, эти символы не принимающего. Растущее год от года недовольство по поводу заколоченного на День Победы Мавзолея (у народа просыпается гордость и гражданское самосознание). Открытие памятника Солженицыну и награждение Алексеевой. Борьба вокруг Доски Маннергейма. Скандал вокруг игнорирования празднования столетия Октябрьской революции. Открытие Стены скорби, открытие памятников русским царям и демонстративное запрещение памятников Сталину - всё это на фоне разговоров о равноценности для нас любого периода нашей истории. Ложь и фальшь советской партийной элиты уже стоила ей жизни и власти. Теперь её дети идут её неверным путём. Скандальные фильмы о Николае II, Ленине, Сталине и Троцком - назло народу, как будто его дразнят. Кто-то специально упрямо льёт бензин в костёр тлеющих общественных конфликтов - и всё это на фоне беспрецедентного обогащения кучки элитарных миллиардеров и стремительного обнищания прочих масс населения, включая уже не только рабочий класс, но и бизнес, служащих и деятелей науки, толпами бегущими за границу в поисках работы по специальности. 

Год от года эта борьба молчаливых жестов становится всё сильнее и ожесточённее. Участию элиты в мемориале "Стена скорби" народ ответил массовым возложением цветов на могилу Станина 21 декабря. Почти ни одного цветка не было у Стены скорби - и буквально утопала в цветах могила Сталина. 

Такого в России ещё не было. Это не бесчувственность народа - наоборот, это его обострённая чувствительность. На жест элиты народ ответил своим жестом. И это уже не просто жест - это уже ультиматум. Ультиматум народа элите - задумайтесь о своей неадекватности, вы всё больше превращаетесь из лидеров общественного мнения в маргинальную секту. Вы уже не ведёте нас, вы уже не авторитетны для нас, вы не определяете для нас модели поведения, образцы подражания, ценности и смыслы. Ваши писатели, режиссёры, политологи, экономисты и администраторы больше не являются для нас маяками и выразителями нашего мнения. Вы всё больше пытаетесь нас изнасиловать. Навязать нам то, что мы отвергаем. Навязать грубо, не считаясь с нашим неприятием. Ваша изоляция нарастает. Вы не слышите нас и не хотите слышать. Будете и дальше удаляться от нас - мы от вас отвернёмся. Это смерть для вас. 

Маргинализация элиты в России происходит на фоне стихийной ресоветизации массового сознания. Всё больше людей внизу недовольны существующим социальным порядком. Не потому, что они  глубоко понимают смысл советских основ, а потому, что советизм - это единственное, что у людей есть в результате разгула двадцатипятилетнего либерального карнавала. Который не дал им ничего, кроме крушения надежд и иллюзий, кредитной кабалы, дороговизны всего и вся, растущего риска потерять работу, демонстративного равнодушия власти и атмосферы всеобщей и растущей аморальности общественных отношений. Наша элита отворачивается от этих процессов, предпочитает делать вид, что это частные случаи, которые надо игнорировать. Но игнорирование того, что становится широким потоком и формой жизни общества, угрожает элите стать неадекватной социуму. То есть превратиться в маргиналов. 

Последняя стадия жизненного цикла позднесоветской элиты: деградация и распад.  

Маргинализация прежней элиты влечёт утрату не только её положения в обществе, но и накопленного богатства, которое будет изъято новой элитой и перераспределено в соответствии с общественными требованиями легитимности. Это вовсе не обязательно будет массовая национализация в духе Ленина. Перераспределение собственности вполне может быть и в рамках капиталистических отношений. То есть для такого перераспределения вовсе не потребуется радикальная революция отношений собственности. В России уже вполне сформирован класс мелкой и средней буржуазии, который готов обеспечить модернизацию и суверенитет государства совместно со служилым сословием (военные и спецслужбы) и классом рабочих и служащих, но он требует защитить их от удушающего произвола монополий, за которыми стоит власть. То есть в обществе созрел жестокий кризис элит, кризис олигархического принципа власти. И естественно, что альтернативой этому строю является советская модель, в центре которой стоит фигура Сталина. Именно та модель имела те ценности, которые позволили стране выстоять в войне, решить вопросы суверенитета и модернизации в условиях остро враждебного внешнего окружения. Нынешняя модель такого не позволяет. У нации просто срабатывает инстинкт самосохранения. И этот инстинкт властно показывает: с нынешней элитой смосохраниться народу не получится. Потому что элита не видит Россию страной, в которой она намерена искать спасения. И даже внезапное прозрение, за которым последовал рост капвложений в ВПК, не прекращает параллельно ведущихся тайных переговоров нашей элиты с Западом об условиях компромисса. Компромисса, ядром которого является сохранение в России либеральной - то есть установленной Западом и в интересах Запада - ценностной и политэкономической модели. 

Главная угроза национальной безопасности - качество элиты. 

Маргинализация элиты - самая главная угроза национальной безопасности России  именно потому, что вопросы национальной безопасности формулируются той самой элитой, которая не осознаёт  - или избегает осознания - своей деградации и маргинализации. Той элитой, которая не понимает своей актуальной неадекватности. И потому утрачивает способность к адекватным реакциям на угрозы. Маргинальная элита всегда покидает историческую сцену, правда её уход сопровождается гражданскими войнами и революциями, влекущими угрозу сохранения государственности. Потому что уходящая элита цепляется за власть всеми силами и не желает уходить. Но если общество не воспринимает элиту, не уважает её и не даёт ей права на дальнейшую власть, ничто не сможет предотвратить её уход с исторической сцены. И в данном случае чем сильнее разложится уходящая элита, тем меньше крови будет пролито в момент её замены на другую. 

Только вот пережить ещё один переворот народу очень не хочется. Но неадекватная элита, не желающая добровольно уйти, не оставляет тем, кто идёт ей на смену, никакого другого выхода. Она никого не подпускает к власти, закрывается от всех, кто не является своим. Круг же своих постоянно сужается. Долго такая система жить не в состоянии, ибо она уже не решает насущные проблемы общества, а уходить не желает. Именно в неизбежности революционных катаклизмов и состоит опасность маргинализации элиты, потерявшей способность служит не себе, а народу, слышать свой народ и делать то, что народ от элиты требует. Смена правящего класса всегда происходит силовым путём. Хотим мы этого или нет. Сменить маргинализирующиеся элиты с сохранением - и усилением - государственности - вот самая насущная задача на ближайшие 6 лет. Без неё не решить ни одной прочей проблемы из перечисленных в начале статьи. Если за это время проблема формирования ядра новой элиты не будет решена, с уходом Путина может разразится катастрофа. 

https://cont.ws/@alex-haldey/806133

Крипторубль как предвестник железного занавеса

Увидев в крипторубле путь обхода санкций, Агентство кибербезопасности разглядело и скорый «цифровой железный занавес», который закроет Россию от врагов буквально следующим летом.

 «Ради торжества идеологии и крипторубля Россия готова вновь опустить железный занавес – теперь криптовалютный» – главный постулат нового доклада АКБ «Криптозанавес». Ранее Агентство кибербезопасности сообщало, что Кремль намерен использовать новые цифровые технологии для преодоления санкционного бремени. 

Президент РФ Владимир Путин признался в том, что «заболел» цифровой экономикой, прошлым летом во время знакомства с Виталием Бутериным (создателем Ethereum – второй по популярности криптовалюты в мире). «Виталик Бутерин открывает президенту новый дивный мир. Если торговать танками в криптовалюте, все надзорные институты будут бессильны отследить эту сделку. И Путин проникается этой идеей» – так рисуют эту историю авторы доклада АКБ. Однако, согласно трактовке агентства, к концу лета 2017 года власти стало ясно, что крипторубль, планы о создании которого уже известны, на самом деле будет цифровой вариацией рубля фиатного. «Кремль быстро понял, что криптовалюта в её каноническом виде ему противопоказана», – уверены в АКБ. 

Если крипторубль и родится, то в АКБ его уже называют «Франкенштейном», так как он, по сути, будет лишён признаков жизни полноценной криптовалюты. «Крипторубль нельзя будет майнить/добывать, его эмиссия будет в руках ЦБ, площадки вывода в классические фиатные валюты будет контролировать государство, а все операции будут возможны только после верификации личности покупателя и продавца», – поясняют в АКБ. 

Откат от идеи не подконтрольной государству криптовалюты, которую осенью раскритиковали и вице-премьер Аркадий Дворкович, и глава Сбербанка Герман Греф (АКБ ранее называло именно Грефа ответственным за развитие криптовалют в РФ), авторы доклада объясняют возвращением первых лиц государства к идее «Проект «Р.И.А.» – Российской интернет-автономии.  

В АКБ утверждают, что, по их данным, российские власти готовы «опустить новый железный занавес по периметрам границ России и Китая. На этот раз – криптовалютный. «Уже летом 2018 года выяснится, что над нами нависла одна большая киберугроза. Это свободный интернет. И вот тут китайские товарищи будут очень кстати», – уверены в АКБ. В Китае криптовалюты запрещены. «Мы активизируем деятельность, связанную с контентом в интернет-пространстве, создадим систему полного контроля, мы обеспечим его чистоту», – сообщил на недавнем съезде партии ЦК КПК ее председатель Си Цзиньпин. 

«Все, что начинается в эти дни в области крипторегулирования, будет происходить в рамках единого с Китаем мегапроекта создания выхолощенного безопасного интернет-пространства – расширенного на Россию китайского файрвола», – уверены в АКБ. Авторы доклада считают, что реализация плана «Российской интернет-автономии» уже начата давлением на Павла Дурова, экс-главу «ВКонтакте» и основателя Telegram. «Китай 1 февраля 2018 года закрывает по стране доступ к VPN. Это станет началом конца. Российский дедлайн приходится на 105-й день после выборов 18 марта, то есть на 1 июля 2018 года», – дают смелый прогноз в АКБ. 

Take it easy, man 

«Любая криптовалюта, будь то «крипторубль», «криптоманат» или «криптотенге», без инфраструктуры и отраслевого бэкграунда – неконкурентоспособная история, мягко выражаясь, – поясняет сопредседатель Северо-Западной ассоциации криптовалют и блокчейна, генеральный директор UNC MEDIA Дмитрий Статовский. – Пока рано делать прогнозы на тему крипторубля, еще слишком много работы необходимо выполнить. Жизнеспособны только те планы, где крипторубль выступает не самоцелью, а инструментом достижения вполне конкретных целей, среди которых ключевой является вхождение в международную инфраструктуру. Сейчас главное – инфраструктура. Любая автаркия несовместима с цифровой экономикой, это нежизнеспособная бизнес-модель, и если на этот счет у государств возникают проблемы, то это проблемы не создания/снятия занавеса, а конкуренции. Все проблемы решают конкурентоспособные продукты для мировой аудитории. Нужно создавать условия для наших проектных команд и комфортную институциональную базу, и регионам пора включаться в этот процесс, выбираться из зимней спячки». 

«Россия вполне может договориться с Китаем в вопросах кибербезопасности, – меж тем считает глава «Роскомсвободы» Артем Козлюк. – Это уже происходит, и происходит не первый год. Лидеры двух стран регулярно обсуждают в том числе вопросы цифрового пространства, воздействия на интернет, введения границ в Сети, то есть так называемого «суверенитета». Но кроме договорённостей, нужно понимать, как это может быть реализовано. А для этого нужно, во-первых, иметь техническую возможность отделить свою страну от Всемирной сети. А во-вторых, выделять деньги из бюджета на строительство этой российско-китайской «стены дружбы».  

«Как человеку, который застал доинтернетные времена, вырос до криптовалют, очевидно, что Россия жила и до всего этого, – говорит криптовалютный эксперт Андрей Рябых. – То, как выглядит завтрашний день в этом докладе, что государство устроит чуть ли не армагеддон, вряд ли возможно. Страна будет жить, как жила раньше. Всё это коснётся небольшого количества населения. В рамках одного процента. Остальные как жили без крипторубля, так и будут жить дальше и ничего не почувствуют в любом случае». Тем не менее, отмечает Рябых, объединение Китая и России в цифровом контроле – это очень логично. «Государства очень похожи по своей структуре управления. Россия, на мой взгляд, более довлеет к Азии, чем к Европе. Плюс китайцы продолжают строить социализм, который нам понятен. Поэтому моё мнение – договоримся. Причём договоримся быстро и просто. А страшилки АКБ могут воплотиться, но я пока не понимаю, зачем государству идти на такие жёсткие меры. Скорее всего, это такая предвыборная негативная агитация против Путина», – считает интернет-буржуй Рябых. 

Советник Владимира Путина по вопросам развития интернета Герман Клименко, который в январе 2017 года заявлял, что единственная возможность обеспечить информационную безопасность в России – это ограничение интернета, как в Китае (впрочем, тогда Кремль поспешил откреститься от позиции интернет-советника президента), сейчас в ответ на просьбу прокомментировать мрачноватый прогноз АКБ был неожиданно лаконичен: «А можно не комментировать откровенную чушь?»  

«Склероз – это самая лучшая болезнь, ничего не болит и каждый день новости, – парировал реплику коллеги директор АКБ Евгений Лифшиц. – Закон Яровой, а на днях мы обсуждали, что вводятся штрафы за анонимность в мессенджерах, мы слышим про запрет VPN, это всё указывает на подготовку введения Кремлём тотального контроля этого пространства». 

22 декабря президент РФ официально поручил ФСБ вопросы, связанные с кибербезопасностью страны. А президент Беларуси Александр Лукашенко на этом фоне подписал декрет «О развитии цифровой экономики». В частности, разрешил физлицам владеть криптовалютами и выполнять с ними различные операции, включая майнинг, без обложения налогом в ближайшие 5 лет. Юридические лица, как белорусские, так и иностранные, получили право не только владеть монетами, но и создавать собственные токены на базе блокчейна. Правда, размещать такие активы будет можно лишь через резидентов особой экономической зоны «Парк высоких технологий», а купля-продажа и другие операции с токенами должны проводиться на биржах или через специальных операторов. Но зато резидентам особой экономической зоны обещан льготный период налогообложения до 2049 года. Таким образом, Белоруссия станет первым в мире государством, легализовавшим так называемые смарт-контракт. 

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру» 

 http://www.fontanka.ru/2017/12/23/063/

Поразительные психологические эксперименты над животными

https://www.facebook.com/ezopage/videos/536529266709423/

Новый функционал Путина: что сказал президент о своем следующем сроке

Стараясь не сказать ничего лишнего о будущем, Путин дал понять о многом. Инициатива в вопросах внутреннего управления будет постепенно закрепляться за бюрократией, технократией и группами влияния. В политической сфере разница между системной оппозицией и партией власти будет и дальше стираться, а реальный конфликт окончательно передвинется на отношения власти и внесистемной оппозиции. Президент ставит жирную точку в попытках выстроить хотя бы имитационные формы демократического процесса  

http://carnegie.ru/commentary/75024

Завершилась одна из самых ожидаемых пресс-конференций Владимира Путина (хотя бы по тому факту, что на нее аккредитовалось рекордное число журналистов), которая была едва ли не единственным шансом для прессы пообщаться не только с главой государства, но и с основным кандидатом на пост президента, готовящимся избираться на следующие шесть лет.

Если не менять Конституцию, это будет последний срок Путина. Какой будет программа, правительство, как Путин видит будущее своей страны и какие вообще изменения планируются – все эти вопросы напрашивались сами собой. Путин явно старался не превратить мероприятие в часть избирательной кампании – он продолжает отделять свою президентскую роль от предвыборной. И тем не менее общение со СМИ выявило концептуальные изменения политического функционала Путина, чья роль объективно, вне зависимости от волевых решений или планов трансформируется вместе с переходом режима в его более зрелую фазу.

На протяжении многих лет мы привыкли воспринимать Владимира Путина как национального лидера, который управляет страной в ручном режиме, с сильными авторитарными замашками, глубокой погруженностью в детали государственной политики, выраженной арбитражной функцией и амбициями надпартийного руководителя. Сейчас у него не осталось почти ничего от этих качеств – в свой новый срок он будет входить как фигура, политически функционирующая по своим иным законам.

Конец ручного управления

На самом деле режим ручного управления прекратился не вчера: он постепенно отмирал весь третий срок, на фоне обострения геополитической напряженности, нарастающей консервативной волны и «глобализации» миссии Путина. В 2012 году ему удалось завершить спецоперацию по возвращению власти, едва не выскользнувшей из рук. Именно в тот момент глобальные вопросы становления России, ее стратегического выживания и места в мире  захватили внимание президента, отодвинув на далекую периферию проблемы внутреннего управления.

Госуправление как вопрос внутреннего развития стало постепенно превращаться в политическую сироту, образовался управленческий вакуум, заполнить который было трудно из-за слабости кабинета министров и общей нерешительности элит. Тем не менее постепенно инерция развития стала брать свое, и на отдельных государственных островках образовалась самостоятельная жизнь. Молчаливое согласие Путина на те или иные действия, а фактически его отсутствие в качестве управленца лишало управленческую ткань ежедневной и пристальной президентской опеки.

Один из ярких примеров – деятельность Центробанка, чья инициативность, определенная самостоятельность и исключительность (на фоне остальных институтов) за последние годы стали во многом антиподом ручного управления. Государственные шестеренки закрутились без президента, а украинский кризис только ускорил этот процесс замещения путинского ручного управления альтернативными моделями (ФСБ начала активно инициировать уголовные дела, «Роснефть» ускорила экспансию, общее внутреннее оживление подстегнуло небывалую кадровую ротацию).

Нынешняя пресс-конференция – своеобразные похороны системы ручного управления: Владимир Путин окончательно снял с себя функции управленческого демиурга и расписался в создании режима, при котором вопросы внутреннего развития закрепляются на более низких, технических уровнях (с явной перспективой их быстрой политизации при первом же ослаблении президента).

В ответах на самые разные вопросы было заметно, как происходит четкое размежевание между Путиным как институтом и остальной управленческой средой, куда входят не только члены правительства, но и администрация, а также либеральные неформальные советники, к числу которых принято относить, например, Алексея Кудрина и Германа Грефа.

Повышение пенсионного возраста, налоговая политика, действия ЦБ, раздача льгот нефтяным компаниям – все эти задачи спущены на другие уровни, которым доверено просчитывание и подготовка тех или иных решений. Теперь на них Путин возлагает ответственность за управленческие результаты.

За время общения с журналистами президент неоднократно ссылался то на своих либеральных «оппонентов», которые, оказывается, могут быть чем-то недовольны («Будут ругаться на меня», – сказал Путин, представляя решение по налоговой амнистии), то на отдельных министров (например, главу Минэнерго Новака), лично принимающих важные решения (в частности, о предоставлении «Роснефти» льготы на Самотлор), то на своих помощников (Андрей Белоусов), каждый из которых действует исходя из своих взглядов и интересов без постоянной оглядки на президента и его приоритеты.

В президентских высказываниях бросается в глаза явная психологическая дистанция от многих решений, принимаемых правительством в последние годы. Даже реализацию майских указов Путин оценивает как будто со стороны, как наблюдатель, а не участник или тем более инициатор их принятия. «Майские указы исполняются удовлетворительно», – ставит он оценки не себе, а правительству.

Путин добровольно снимает с себя функцию правителя, дистанцируясь от менеджеров и ограничивая свою роль вынужденным участием в сведении разных точек зрения в некое единое целое. И то делает это, только когда это политически важно. Даже те немногочисленные решения, которые Путин презентовал (о налоговой амнистии или борьбе с очередями в ясли), походили на заготовки, заранее представленные президенту без его активного участия. Путин, кажется, превращается в инструмент воспроизводства собственной власти, находящейся уже в чужих руках. Президент стал той самой духовной скрепой, которой так удобно оперировать в управленческих вопросах, хотя к их решению он имеет все меньшее отношение.

Конец моноцентризма

Новый функционал Владимира Путина – это отстраненный надзор, не подразумевающий даже выраженных арбитражных функций. Это политика невмешательства и подчеркнутая осторожность: президент опасается занять ту или иную позицию в конфликтных ситуациях, чтобы избежать возможной разбалансировки.

Описанный президентом случай коррупции в одной из силовых структур – яркий тому пример. «Знаете, где-то год назад я пригласил Бортникова [глава ФСБ] и дал ему материалы, которые ко мне поступили по одному из каналов в отношении конкретной структуры. Он посмотрел и говорит: «Владимир Владимирович, мы ровно полгода назад в этой структуре провели оперативно-следственные действия, возбудили уголовные дела, передали в суд, все находятся в местах лишения свободы – все из целого подразделения. Полгода назад набрали новых сотрудников, и все началось сначала», – рассказал Путин, тут же признавшись, что не знает, что с этим делать.

Мучительная рефлексия: то ли снова сажать (ему явно не хочется), то ли делать ротацию (слишком дорого). Итог: решения нет и не будет до тех пор, пока кто-то не принесет ему достаточно безболезненный вариант. Структура, о которой идет речь, как не трудно догадаться, – Следственный комитет. Это один из самых проблемных силовых институтов, ликвидация или реформа которого – слишком серьезный для Путина на сегодня кадровый и структурный вызов. Заход к Путину с папкой, кажется, перестает быть эффективным способом решения конфликтов, а институциональные конкуренты все чаще будут вынуждены решать свои проблемы без участия посредника в лице президента.

Стоит ли на этом фоне удивляться, что самотеком развивается и дело Улюкаева, и спор «Роснефти» с АФК «Система»: Путин самоустраняется, отказываясь занимать политическую позицию по делам, имеющим прямое отношение к интересам государства и, надо признать, его собственным. Пассивность и безынициативность ощущаются в ответе на вопрос о нежелании Сечина приходить в суд: неприход законен, но «мог бы и прийти», равнодушно говорит Путин, не выражая при этом никакого отношения к критически значимому сюжету современной политической жизни России.

В 2000-е годы эксперты часто называли зарождающийся режим Путина моноцентризмом. Движение властной энергии сверху вниз, по только что отстроенным каналам прочной вертикали, инициатива наказуема и подозрительна. На протяжении последних шести лет мы наблюдали распад этой модели, уступающей место нарастающему внутриэлитному, пока еще выраженно пропутинскому брожению.

Там, где нет Путина, можно быть как Путин. Сечин не стесняется продавливать продажу «Башнефти», не прибегая к помощи президента, показательно наказывает министра за неосторожное несогласие, инициирует корпоративное наступление на потенциальную следующую жертву – АФК «Система». ФСБ штампует уголовные дела, о которых Путину говорят постфактум. Росгвардия выбивает все новые и новые полномочия, продвигаясь к статусу полноценной спецслужбы. На пресс-конференции не было всех этих вопросов реальной политики не потому, что они не заданы, их просто нет в новом функционале Путина.

Конец политики

Главная новость пресс-конференции – Владимир Путин принял решение баллотироваться на президентских выборах в качестве самовыдвиженца. Этот сценарий, активно продвигаемый новыми кураторами внутренней политики, до конца не был очевиден, особенно после того, как пост секретаря генсовета партии «Единая Россия» занял Андрей Турчак (это сбалансировало положение партии власти между старыми и новыми кураторами). Это исключительно важное событие, которое не следует недооценивать.

Путин вышел из кабины ручного управления и снял с себя функции арбитра внутриэлитных конфликтов. Ко всему этому стоит добавить и третье новшество – он перестает быть прежним политическим лидером. Путинское большинство, центристы, социал-консерваторы, либерал-консерваторы или просто патриоты: к концу третьего срока Путина всякая фрагментация с выделением внутри системы путинской доминанты утратила смысл. Все стало путинским, нет больше никакой системной оппозиции. Режим перешел к состоянию, когда внутренняя консистенция достигла максимальных значений своей однородности.

Традиционно самовыдвижение объясняют тем, что это позволяет Путину позиционировать себя как надпартийного лидера, претендующего на более широкий электоральный охват и статус политического арбитра. Это было бы верно на любых из предыдущих выборах, но не сейчас. Самовыдвижение нужно не для того, чтобы консолидировать вокруг себя все системные политические силы, включая оппозиционные. Теперь это имеет совершенно иную природу – деполитизации статуса Путина.

Консолидация всех системных сил вокруг президента, достигшая апогея в 2014 году, завершилась полным схлопыванием мира системной политики. Четвертый срок в этом смысле будет концептуально иным: места для умеренной оппозиции не осталось, а жирная черта между политическими лагерями пролегает не между «ЕР», КПРФ, ЛДПР и «СР», а между однородным системным полем и внесистемной оппозицией. 

Самовыдвижение в этом смысле совершенно не означает позитивного сигнала для системных сил, которые по идее должны были злорадствовать по поводу лишения партии власти ее главного козыря. Самовыдвижение – это механизм сворачивания даже управляемой, декоративной конкуренции: Путин пойдет на выборы как фаворит всех конструктивных сил против всего внесистемного.

По итогам пресс-конференции, спустя 18 лет пребывания Путина у власти, тема системной оппозиции отсутствует вовсе. Этого нет в природе режима, системная оппозиция растворена в просторах путинской власти. Из этого следует два важных вывода. Во-первых, если нет системной оппозиции, то нет и партии власти. Отсюда понятна и логика решения Путина не идти от «Единой России». Партия власти утрачивает свою институциональную исключительность, превращаясь во всего лишь один из механизмов поддержки режима. При текущем уровне политического контроля любое формирование партийного или общественного типа легко получило бы контроль над нижней палатой парламента на любых выборах.

Во-вторых, когда стирается грань между партией власти и системными конкурентами, единственной оппозицией оказывается та самая внесистемная, про которую президент высказался впервые столь радикально негативно, пренебрежительно, без всяких оговорок про средний класс, к интересам которого нужно прислушиваться. «Вы хотите, чтобы у нас по площадям бегали десятки таких Поро... извините, Саакашвили? Вот те, кого вы назвали, это такие Саакашвили. И вы хотите, чтобы такие Саакашвили дестабилизировали ситуацию в стране? Я считаю, что россияне этого не хотят и этого не допустят», – отрезал Путин. Из года в год наблюдается маргинализация образа любой реальной оппозиции в глазах президента. А то, что он признает важным «политическую конкуренцию», относится лишь к тем, кто не критикует политику Кремля.

Стараясь не сказать ничего лишнего о политическом будущем, Путин дал понять о многом. Инициатива в вопросах внутреннего управления будет постепенно закрепляться за бюрократией, технократией и группами влияния, которые получают большую свободу действий по непринципиальным для президента сюжетам. В политической сфере тренд на гомогенизацию скорее усилится: при относительно стабильной ситуации разница между системной оппозицией и партией власти будет и дальше стираться, а реальная линия политического конфликта окончательно передвинется на отношения власти и внесистемной оппозиции. Главный же вывод, который следует из пресс-конференции, – это окончательная и жирная точка, поставленная Путиным в попытках выстроить хотя бы имитационные формы демократического процесса. Устаревшие декорации демонтированы, началась подготовка к новому акту.