Креативная прослойка как оплот новой справедливости

modusagendi_org

19 октября, 12:52

Автор: Илья Крупенков



  Ни для кого не секрет, что мы живём в эпоху перемен, в неспокойное время. С каждым новым веком, каждой новой эпохой темпы развития общества все ускоряются. Ритм жизни и её загруженность информацией и разного рода обязательствами растет в геометрической прогрессии. Наступление XXI века на смену XX только ускорило эти процессы.

Изменения ритма жизни, несомненно, не могут не сказаться на структуре общества. Появляются новые социальные слои, которые начинают играть всё большую роль в жизни общества, поскольку само их появление обусловлено потребностями общества. Перефразируя, можно сказать, что если слои появляются – значит, это кому-то нужно.

На сегодняшний момент государствами мира явственно ощущаются необратимые процессы изменения социальной парадигмы. Наступает новая эра – и от того, как государства смогут в неё интегрироваться, зависит и мировой геополитический расклад, и благосостояние населения этих государств. В данном случае успех государства тесно связан с успехом каждого конкретного гражданина. Поэтому проблема гражданских прав и гражданской ответственности актуализируется, как никогда. Право быть субъектом, а не плыть по течению, право решать – не простая декларация, а руководство к действию. Какая же основа есть у современного общества для подобного решения вопроса, и каким должен быть характер изменений?

                              В погоне за «дивным новым миром»

Кибернетика столько лет считалась лженаукой, что и на сегодняшний день лучший отечественный компьютер, который никогда не ломается – это счёты с костяшками. Е.В. Петросян, 1987 г.

   XX век стал веком противостояния. Если в начале века мировые державы противостояли по вопросу передела мировых ресурсов – то к 20-м годам это противостояние перешло в плоскость распределения ресурсов уже внутри государства. Передел же мира стал идти между различными социальными системами: капитализмом, социализмом и их различными ответвлениями. Суть противостояния, вылившегося после «горячей» Второй мировой в «холодную» войну, представляла собой изначально соревнование в том, кто больше добывает угля и выплавляет стали. Но два важных фактора изменили эту парадигму в западном обществе.

Первым фактором стали кризисы перепроизводства, кульминацией которых стал кризис 1929 года и последовавшая за ним Великая депрессия. Избыточная экономика пришла к тому, что монополисты сожрали конкурентов – и либеральный принцип ценообразования перестал действовать. Товара было много – но стоил он баснословных денег, купить его было некому, спрос не был платёжеспособным. Экономическая модель величайшего экономиста А. Смита вступила в фазу кризиса, предвосхищённого другим величайшим экономистом К. Марксом. Либеральный выход из данной ситуации крушения капитализма как такового нашёл третий величайший экономист всех времён и народов Дж. Кейнс. Его теория регулируемого спроса подразумевала создание общества потребления, где государство имеет рычаги регулирования в виде налогов, социальных выплат и процентной ставки по кредиту (так называемая система «stop-go»). Надавливая или ослабляя эти рычаги, государство, с одной стороны, как бы даёт деньги потенциальному потребителю, чтобы товары могли сбываться, а с другой, в случае угрозы перепроизводства усиливает барьеры для ведения бизнеса, снижая мотивацию к производству. Лейтмотивом данного общества становится наличие у потребителя денег и потребностей. Либеральное общество было спасено.

С другой стороны, результатом Второй мировой войны стало сохранение этого либерального общества перед лицом внешних врагов в лице фашизма и коммунизма. Фашизм был уничтожен, а с коммунистическим режимом предстояло сразиться в «холодной войне». «Холодная война», в отличие от двух «горячих» мировых войн, должна была не только и не столько продемонстрировать превосходство вооружённых сил противоборствующих сторон (противостояние НАТО и ОВД). В «холодной войне» как коммунисты, так и западный мир должны были построить «дивный новый мир» – общество будущего, где все люди равны и счастливы.

В 1961 году XXII Съезд КПСС поставил целью построение коммунизма к началу 80-х гг., а в 1964 году президент США Л. Джонсон в рамках предвыборной кампании обозначил целью построение «Великого общества» без нищеты и сегрегации.

Характер грядущего общества диктовался вторым фактором формирования современного западного общества. В 1949 году американским учёным Дж. фон Нейманом был создан первый компьютер. Для коммунистического общества электронно-вычислительные технологии открыли перспективы автоматизации производства, результатом которой стало бы выполнение умными машинами тяжёлой физической работы за людей. Людям же была уготована «участь» исключительно творческого поиска и конструктивного созидания, безо всякой рутины и непосильного физического труда.

Вместе с тем, информационные технологии открыли перспективы и для массового общества Запада. Ориентированность экономики на потребителя позволяла за счёт внедрения информационных технологий и использования их достижений эффективней удовлетворять запросы самого притязательного потребителя. С другой стороны, на основе той же автоматизации, охват целевой аудитории средствами массовой информации, рекламой позволил эти потребности не только удовлетворять – но и создавать. Общество потребления приобрело законченную форму, освоение электронно-вычислительных технологий стало вторым фактором его формирования.

В то же время, когда западные страны преодолели проблему кризисов перепроизводства, сделав в экономике акцент на распределении и потреблении, коммунистический блок не стал менять экономическую парадигму, продолжая уделять все внимание производству. Грубо говоря, в потребительской сфере западная экономическая парадигма опиралась на качество, а коммунистическая – только на количество произведенного продукта.

Потребительское общество же коммунистическая парадигма клеймила как «загнивающее»: его неизбежно ждёт рост недовольства трудящихся и возникновение кризиса перепроизводства товаров с новой Великой депрессией – что, в конце концов, и даст социалистическую революцию. Построение общества потребления с соответствующей массовой культурой, основанной на постмодерне и принципах поп-арта коммунистический дискурс воспринимал как разжигание самых низменных страстей и симптом загнивания и разложения.

В итоге вместо потребительских запросов социалистическая экономика продолжила реализовывать курс на рост макроэкономических, общегосударственных, показателей. Если упростить эту парадигму, то можно сказать, что в дилемме ориентаций «Человек или Система» выбор был сделан в пользу Системы. Достижения науки так же были направлены на реализацию запросов Системы, а не отдельного потребителя.

Это обусловило такое основное отличие западной и коммунистической экономик: если капиталистическая экономика была избыточной, и спрос потребителя нужно было искусственно стимулировать – то социалистическая экономика была ориентирована на удовлетворение минимальных потребностей населения по остаточному принципу после реализации макроэкономического, геополитического замысла. Говоря упрощённым языком, на первом месте в бюджете были «танки» – а потом только «масло». Вместе с тем, нельзя сказать, что капиталистические правительства интересы масс ставили выше национальной безопасности. В капиталистическом дискурсе первое является органической частью второго – достаточно вспомнить влияние войны во Вьетнаме на политическую стабильность США. Можно сказать, что потребительские интересы составляли паритет государственным.

Беспристрастный суд истории расставил точки над «ё». К обещанному сроку – 80-м годам XX века – ориентированная на потребительский минимализм коммунистическая экономика сама окончательно загнила, потому что не давала стимулов к потреблению – а значит, и к более продуктивному производству. Достаточно вспомнить советские же анекдоты, где трудящиеся вместо того, чтобы работать, ходят по коридорам. Или реальные кампании по отлову тех же трудящихся в электричках на Москву, чтобы эти трудящиеся в рабочее время за колбасой не ездили. Распад количественно ориентированной коммунистической системы показал невозможность этого пути построения «дивного нового мира».

Следует отметить, что к тем же 80-м и кейнсианская система «stop-go» претерпела некоторый кризис, поскольку активное жонглирование государственными активами стало подстрекать не только социальную справедливость и равенство возможностей – а ещё инфляцию и безработицу. Однако кризис построения «Великого общества» не носил системного характера, как это было с либеральным обществом в начале 30-х гг., и легко решился за счёт право-консервативного смещения политэкономических акцентов на европейский протестантский традиционализм в виде индивидуальной ответственности и поощрения инициативы. После инъекции левого либерализма в рамках кейнсианства, неоконсерваторы вернули в экономику западный дух капитализма, хотя кейнсианская парадигма – та самая система «stop-go» – общества потребления не изменилась. Неоконсерватизм стал такой же оздоравливающей инъекцией, как и закон NIRA времен Великой депрессии.

                        Пассионарная прослойка

Мы стоим на краю,
И нас грызёт скука…
Так пусть уже начнётся буря!
Пусть она уже начнётся!
Lumen

   Как результат противостояния общественных систем в XX веке, капитализм в виде общества потребления доказал своё право на жизнь и место под солнцем. Но наряду со своей жизнеспособностью, способен ли капиталистический путь построить рукотворный рай на Земле? В своё время капитализм смог найти кейнсианские рычаги воздействия на экономику, при помощи которых, подобно барону Мюнгхаузену, вытащил себя за волосы из болота. Но достаточно ли этих изменений, подкрепленных достижениями электронно-вычислительных технологий, для утверждения равенства и счастья? Для ответа на этот вопрос следует вывести критерии общества светлого будущего – и сопоставить с потенциалом потребительского общества.

Коммунистическая парадигма основанием грядущего коммунистического общества видела вытеснение человека из сфер рутинного и непосильного ручного труда. Труд в данном случае служил исключительно цели развития человеческой личности, её самореализации. В рамках же общества потребления достижения автоматизации в первую очередь реализуются в сфере потребления. Потребности человека становятся мерилом его личности – удовлетворяя потребности, человек имеет возможность реализовать себя как личность. Причем если двигаться по пирамиде Маслоу, вслед за потребностями низшего порядка – тех самых низменных страстей, которые можно разжечь – следует реализация более высоких потребностей, связанных с осознанием своей роли в обществе.

Следует отметить также тот факт, что для реализации потребностей необходимы два вида ресурсов: помимо финансовых средств, за счёт которых стимулируется спрос, человеку необходимо иметь также и свободное время на реализацию этого спроса. Это время возникает и в рабочее время в те моменты, когда можно посидеть в Интернете: пообщаться с друзьями или почитать новости. Наличие времени и средств является атрибутом потребительского общества, определяющими характер его развития. Как уже говорилось, это развитие постепенно приводит человека к осознанию себя частью общества, субъектом социальной активности – а значит, и собственной ответственности за судьбу этого общества.

И вот в этом моменте мы натыкаемся на то, что потребность высшего порядка в самореализации может быть воплощена не в росте политических настроений – а в банальном товарном фетишизме, накопительстве приобретённых товаров и услуг. Общество в данном случае представляет лишь ближайшее окружение человека. Обеспеченный человек может менять машины, места отдыха и путешествий, женщин или мужчин – но общества как Системы эти изменения никак не коснутся. С другой стороны, сама Система должна постоянно подстрекать интерес к новым брендам и трендам. Но для этого сам экономический механизм должен работать без перебоев, чтобы постоянно быть в состоянии готовности выдать новую порцию обёрток самореализации человека. Для этого не должно быть таких явлений, как безработица, экономические кризисы и прочих радостей современного капитализма. В противном случае растёт градус фрустрации, поскольку люди, нацеленные на определённый успех в жизни, желающие стать средним классом, чувствуют свою ущемлённость и несправедливость общества. А приобщённость к информационным технологиям и высокий уровень образования дают в конечном итоге возможность для консолидированного выступления, для восстания против современного мира.

И вот тут встаёт вопрос о том, кто же будет выступать в качестве движущей силы грядущих преобразований общества потребления в «дивный новый мир». Сегодня в мире и в России очень много говорится – особенно после Снежной революции – о так называемом креативном классе. Что же скрывается под данным социальным наименованием, которое обычно присваивают авангарду революционного действия?

Прежде всего, следует отметить, что «класс» – понятие социально-экономическое, т.е. критерием отнесения к классам является форма распределения материальных благ. Это может быть как уровень дохода или богатства, так и способ получения этих благ. Действительно, выше было сказано, что для формирования революционного социального слоя, «кризиса низов», необходимо достижение определённого уровня дохода при относительном наличии свободного времени. По определению потребительское общество даёт этот слой – он называется средним классом и означает наличие излишков финансов после удовлетворения базовых потребностей. Причем к базовым потребностям относятся не только попить-поесть – но и стабильные жилье и средство передвижения. В общем, не сведение концов с концами – а полноценная жизнь в комфорте благ цивилизации. Поэтому массово осознать историческую задачу в изменении общества в сторону абсолютного равенства возможностей и права на счастье могут только обеспеченные люди в богатом обществе.

Слово «креатив» можно на русский перевести как «идея», а «креативный» – как «творческий». В связи с вольным переводом слова «креативный» как «интеллекутальный» существует позиция, что креативный класс – это представители всех профессий, не связанных с физическим трудом: инженеры, учителя, врачи. При таком подходе уместно было бы записать в креаклов и студентов с чиновниками: они не задавлены физическим трудом, чиновники творчески перекладывают бумажки с места на место, студенты новаторски прожигают время на вечеринках и подворотнях… С другой стороны, для обозначения интеллектуальных профессий существует понятие «интеллигенция». В общеупотребительном значении интеллигенцию делят на творческую, рабочую, к интеллигенции относят представителей самых различных профессий: учителей, врачей, инженеров, художников, писателей. Однако социально-экономически представители этих профессий угнетены не менее, чем иные чернорабочие – чтобы это выяснить, достаточно промониторить реальный уровень доходов работников бюджетной сферы в ближайшем городе. К тому же низкая престижность этих профессий не способствует притоку в них молодых и идейных кадров. В целом современная интеллигенция задавлена работой и бытом не меньше, чем низкоквалифицированные рабочие.

В данном случае гораздо уместнее вспомнить концепцию А. Грамши о «культурном ядре», где под интеллигенцией Грамши понимал не просто профессиональных интеллектуалов. Под интеллигенцией итальянский философ понимал агентов социализации, т.е. тех людей, которые непосредственно осуществляют формирование духовных ценностей общества. Таким образом, интеллигентом в данном контексте будет и мастер с завода, который учит молодых рабочих уму-разуму, и менеджер, продвигающий основы корпоративной этики новым сотрудникам. Причем агенты социализации не просто кому-то что-то объясняют – их слова и поступки воспринимаются как то, к чему следует прислушаться, усвоить вплоть до формирования убеждённости.

Интеллигенция передаёт культурную специфику каждого социального слоя – и каждый социальный слой содержит в себе прослойку интеллигенции или стремится к её формированию.

«Креативный класс» – это не класс в полном смысле, это прослойка, задающая мышление среднего класса в направлении построения нового светлого будущего, задающая дискурс преобразования общества потребления в общество автоматизации. Речь идёт о так называемом информационном обществе, так как для реализации потенциала каждого конкретного человека «дивный новый мир» должен обеспечить свободный доступ к информации в самых различных сферах жизнедеятельности – чтобы каждый человек мог выбрать сферу и форму деятельности по душе. Таким образом, третьей составляющей общества будущего в представлении как социалистической, так и капиталистической парадигмы, помимо наличия свободных времени и денег, должна стать свободная информация. Эта составляющая, с одной стороны, реализует потребность человека в признании обществом, с другой – отражает чувство причастности этого человека к жизни общества и государства, и с третьей – способствует его самовыражению и раскрытию потенциала его личности.

                             Устремление вперёд

   Таким образом, общество потребления – исторически оправдавший себя тип общественного устройства, на основе которого человечество может сделать решающий шаг в светлое будущее и «сказку сделать былью». Но, создавая основания для нового общества, общество потребления, конечно же, само справедливым не является. Главной несправедливостью в нём остаётся формирование потребностей накопительства благ, а не развития личности. Эти потребности постоянно растут, в конечном итоге подводя к черте, когда средний класс попытается осознать свою ответственность за судьбу общества. Результаты этой попытки как раз и зависят от того, как креативная прослойка, те живые ориентиры, законодатели поведения смогут задать образ мышления и действия праздного мещанина. Причём совершенно необязательно креаклы должны быть какими-то партийцами и вообще иметь какое-то институциональное выражение, т.е. это не партия и не группа партий, не движение и не группа движений. Креативная прослойка – это тип людей, т.е. социальный термин, а не политический.

Креативная прослойка задаёт настроения, а не политическое действие – политические задачи среднего класса должно выражать политическое объединение (партия, движение, сообщество). При этом следует сказать, что сама по себе креативная прослойка не может образоваться без соответствующего класса – поэтому без среднего класса качественные изменения общества потребления и вообще индустриального общества невозможны, т.к. не имеют людей, кому они выгодны и чей заказ выполняют.

Суть же изменений, стоящих на повестке дня, далеко не праздная. Построение информационного общества есть реализация коренной сути самых идеалистических замыслов и категорий политической мысли всех времен: это и гуманизм, и демократия, и коммунизм, и национальное государство, и народный суверенитет, и общественный договор. Общество не только равных и счастливых, но и (в отличие от произведения О. Хаксли) развивающихся людей – это цель, к которой стремились все общественно-политические системы эпохи модерна. И успешность её достижения в постмодерне – в руках креативной прослойки.

Источник: http://modus-agendi.org/articles/2335